Из архивов

Глаз Бога

↓ Скачать бесплатную электронную книгу о Библии и сотворении (PDF, 2,5 МБ)

Быть или не быть?


Мало что так отталкивает от атеизма, как мысль о том, что однажды все кончится и больше ничего не будет, как того требует последовательный атеизм и материализм. Но думать так абсолютно неестественно для человека. Помню, автор одной книги о танаталогии (науке о смерти) сетовал, что в обществе мало говорят о смерти, это не принято, для многих людей смерти как будто не существует и т. д. Ему это кажется неправильным. Но ведь это абсолютно естественно – не думать о смерти. Смерть никому не интересна, никому не нужна.

Если человек рождается на свет только для того, чтобы однажды исчезнуть, тогда зачем все это? Не проще ли сразу со всем покончить? В этом случае в знаменитой дилемме «быть или не быть?» ответ однозначно на втором месте. Конечно, Шекспир не ставил этот вопрос под таким углом, а вот Толстой в «Анне Карениной» ставит его очень метко. Извиняюсь за столь длинную цитату, но это лучшее описание эволюции человека к вере под воздействием рассуждений о смерти, что я встречал:

Смерть, неизбежный конец всего, в первый раз с неотразимою силой представилась ему. И смерть эта, которая тут, в этом любимом брате, спросонков стонущем и безразлично по привычке призывавшем то Бога, то черта, была совсем не так далека, как ему прежде казалось. Она была и в нем самом – он это чувствовал. Не нынче, так завтра, не завтра, так через тридцать лет, разве не все равно? А что такое была эта неизбежная смерть, – он не только не знал, не только никогда и не думал об этом, но не умел и не смел думать об этом.

«Я работаю, я хочу сделать что-то, а я и забыл, что все кончится, что – смерть».

Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени, и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство – то, что придет смерть и все кончится, что ничего и не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.



С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его детские и юношеские верования, – он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое. Организм, разрушение его, неистребимость материи, закон сохранения силы, развитие – были те слова, которые заменили ему прежнюю веру. Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных целей; но для жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя в положении человека, который променял бы теплую шубу на кисейную одежду и который в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он все равно что голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.

С той минуты, хотя и не отдавая себе в том отчета и продолжая жить по-прежнему, Левин не переставал чувствовать этот страх за свое незнание.

Кроме того, он смутно чувствовал, что то, что он называл своими убеждениями, было не только незнание, но что это был такой склад мысли, при котором невозможно было знание того, что ему нужно было.

Первое время женитьба, новые радости и обязанности, узнанные им, совершенно заглушили эти мысли; но в последнее время, после родов жены, когда он жил в Москве без дела, Левину все чаще и чаще, настоятельнее и настоятельнее стал представляться требовавший разрешения вопрос.

Вопрос для него состоял в следующем: «Если я не признаю тех ответов, которые дает христианство на вопросы моей жизни, то какие я признаю ответы?» И он никак не мог найти во всем арсенале своих убеждений не только каких-нибудь ответов, но ничего похожего на ответ.



«Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить. А знать я этого не могу, следовательно нельзя жить», – говорил себе Левин.

«В бесконечном времени, в бесконечности материи, в бесконечном пространстве выделяется пузырек-организм, и пузырек этот подержится и лопнет, и пузырек этот – я».

Это была мучительная неправда, но это был единственный, последний результат вековых трудов мысли человеческой в этом направлении.

Это было то последнее верование, на котором строились все, во всех отраслях, изыскания человеческой мысли. Это было царствующее убеждение, и Левин из всех других объяснений, как все-таки более ясное, невольно, сам не зная когда и как, усвоил именно это.

Но это не только была неправда, это была жестокая насмешка какой-то злой силы, злой, противной и такой, которой нельзя было подчиняться.

Надо было избавиться от этой силы. И избавление было в руках каждого. Надо было прекратить эту зависимостъ от зла. И было одно средство – смерть.

И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться.



«Зачем все это делается? – думал он. – Зачем я тут стою, заставляю их работать? Из чего они все хлопочут и стараются показать при мне свое усердие? Из чего бьется эта старуха Матрена, моя знакомая? (Я лечил ее, когда на пожаре на нее упала матица), – думал он, глядя на худую бабу, которая, двигая граблями зерно, напряженно ступала черно-загорелыми босыми ногами по неровному жесткому току. – Тогда она выздоровела; но не нынче-завтра, через десять лет, ее закопают, и ничего не останется ни от нее, ни от этой щеголихи в красной паневе, которая таким ловким, нежным движением отбивает из мякины колос. И ее закопают, и пегого мерина этого очень скоро, – думал он, глядя на тяжело носящую брюхом и часто дышащую раздутыми ноздрями лошадь, переступающую по убегающему из-под нее наклонному колесу. – И ее закопают, и Федора подавальщика с его курчавой, полною мякины бородой и прорванной на белом плече рубашкой закопают. А он разрывает снопы, и что-то командует, и кричит на баб, и быстрым движением поправляет ремень на маховом колесе. И главное, не только их, но меня закопают, и ничего не останется. К чему?»

Вслед за толстовским героем я точно знаю, что не принимаю смерть как окончание существования без всякой надежды. Еще больше я не принимаю смерть в сочетании с несправедливостью. Если маленький ребенок идет по улице, а ему на голову падает ракета, или туристы едут в автобусе, а он падает в пропасть, потому что водитель заснул, то от такой жизни нужно проснуться, как от кошмарного сна. Если в этой вселенной происходят такие вещи и это невозможно исправить, то эта вселенная изначально плоха и ее нужно отменить, выбросить в мусор, как неудачный проект. Я отвергаю такую вселенную и себя в ней, отвергаю аксиоматично, как нечто, что невозможно просто потому, что невозможно. Отвергнув это, мне ничего не остается, как принять ответы из Библии, и принять их несложно.

Атеизм считает это трусостью и слабостью, говоря: нужно иметь смелость смотреть в лицо фактам, даже если они неприятны. Но людей, способных посмотреть в лицо такому факту и после этого сохранить хоть что-то позитивное внутри, наверное, единицы во всем мире. Человек не робот, его существование основано не только на фактах. У него есть еще чувства, эмоции, душа. Некоторые факты просто несовместимы с его внутренним миром. Человек не всегда делает чисто интеллектуальный выбор, но иногда и духовный, нравственный, психологический. Даже многие из тех, кто привык считать себя атеистом, втайне надеются, что после смерти будет хоть что-то.

Если атеисты сочтут меня трусом, пусть так. Зато я счастлив в своей трусости, а они несчастны в своей смелости. И к чему тогда смелость?


Читайте также:
Смерть: друг или враг?
Кому нужны доказательства?
Не надо усложнять

Комментарии

  1. Верно, ведь если смерть - это всё, что нас ожидает, тогда бессмысленно было рождаться.
    Ответы на простые вопросы помогут правильно представить будущее:
    Что Жизнедатель создавал: ЖИЗНЬ или СМЕРТЬ?
    С точки зрения восприятия времени Богом (для которого 1 000 лет, как один день), мы живем менее 2-х часов. Стали бы мы рожать детей, заведомо уверенные, что они не проживут и 2-х часов?
    И разве может любящий, заботливый Творец наделить ЖЕЛАНИЕМ жить, но не дать ВОЗМОЖНОСТИ его осуществить?

    ОтветитьУдалить
  2. Иосиф "И разве может любящий, заботливый Творец наделить ЖЕЛАНИЕМ жить, но не дать ВОЗМОЖНОСТИ его осуществить?"


    Этот точно также, как родители пообещали маленькому ребёнку: "Я куплю тебе сегодня конфету". Но сами не купили.

    Могут ли родители так поступить?
    НЕТ!

    Также и Иегова скоро исполнит своё обещания, и подарит праведным и послушным ему людям вечную жизнь в раю на земле (Исаия 55:10,11).

    ОтветитьУдалить
  3. Кому нужны эти факты? Да и факты ли это? От этого нет пользы. Атеисты просто не хотят ни перед кем отчитываться. И многие из них живут по принципу "давай есть и пить, ибо завтра умрём".
    Возможно они не видели и не видят для себя лучшего пути.

    ОтветитьУдалить
  4. Человек странное существо, очень противоречивое.
    Помню у меня был как-то короткий диалог - сперва человек говорит "очень тяжело аж жить не хочется", а чуть после "меня и так всё устраивает". Меня это всегда удивляло.

    Если бы люди жили бы под тысячу лет как до потопа и могли бы видеть не только детей и внуков если повезёт, а многие и многие поколения. Были бы они добрее? Научил бы их хотя бы горький опыт столь многих попыток? Или же это просто растянуло бы мучение, мучение жизнью.

    Да жизнь может мучать, а смерть давать отдых. Не потому что жизнь сама по себе плоха, а как раз наоборот, потому что она прекрасна. Как будто в дорогом костюме вынужден копаться в грязи. Не так обидно если в рабочей одежде.

    При этом большинство людей не имеют даже надежды его хоть когда либо выстирать, а беспомощно наблюдают как его жизнь, покрывается всё новыми пятнами. И с какого-то момента начинают считать свою жизнь тоже "рабочей".

    Конечно, мысль о "глобальной стирке" в Новом мире похожа на утопию. Опыт показывает, что человек сравнительно легко может отказаться от многих привычек, черт характера, некоторые даже живут без конечностей.
    Но если человек лишается Надежды, у него не остаётся Веры, и он не ощущает либо не проявляет Любовь. По сути, его уже сложно назвать человеком.

    PS. Спасибо за статью.

    ОтветитьУдалить
  5. "Горюет ли кто, что у него только один рот? И кто не посетует, лишившись одного глаза? Вряд ли кому приходило когда-нибудь в голову печалиться, что у него не три глаза; но ничто не может утешить лишившегося зрения. Несчастным может быть только существо сознательное. Разрушенный дом не может быть несчастным. Бедствовать сознательно может только человек.Человек велик, сознавая свое жалкое состояние. Дерево не сознает себя жалким. Следовательно, бедствовать значит сознавать свое бедственное положение: но это сознание признак величия.

    Вся бедственность, все эти несчастия человека доказывают его величие. Это несчастия вельможи, царя, лишенного короны". Блез Паскаль

    ОтветитьУдалить
  6. Эта небрежность в деле, касающемся самого человека, его вечности, всего, что должно быть дорого ему, не столько трогает, сколько возмущает меня; по-моему, такое явление изумительно, ужасно, даже уродливо. Я говорю так не под влиянием священной ревности благочестия. Напротив, я хочу сказать, что чувство это должно вытекать из здравого человеческого рассудка, в интересах самолюбия. Для этого нужно проницательности не больше, чем у самых простых, самых непросвещенных людей.

    Не нужно иметь особенно возвышенную душу, чтобы понять, что в здешней жизни не может быть полного и действительного удовлетворения; что все наши удовольствия одна суета, а бедствия бесконечны; что, наконец, смерть, угрожающая нам ежечасно, должна неминуемо поставить нас через немного лет в ужасающую необходимость быть или навеки уничтоженными, или навеки несчастными.

    Нет ничего ни несомненнее, ни ужаснее этого. Как бы мы ни храбрились, таков конец самой лучшей, в мирском смысле, жизни. Следовало бы поразмыслить об этом и сказать потом, не неоспоримо ли на самом деле, что в этой жизни нет иного блага, кроме надежды будущей жизни; что тем счастливее человек, чем ближе к ней, и что как нет более несчастий для того, кто совершенно уверен в ожидающей его вечности, так и не может быть счастья для людей, нисколько в этом отношении не просвещенных.

    ОтветитьУдалить
  7. Очевидно, человек создан для мышления; в этом все его достоинство, вся его заслуга, и весь долг его мыслить, как следует, а порядок мысли — начинать с себя, со своего Создателя и своего назначения.

    А о чем думает свет? Он никогда об этом не думает: он помышляет о танцах, музыке, пении, стихах, играх и т. д...

    ОтветитьУдалить
  8. Люди, не будучи в силах избегнуть смерти, бедствий и неведения, вознамерились ради счастья совсем о них не думать; вот все, что они могли изобрести для облегчения себя от стольких зол. Но это утешение очень жалкое, ибо ведет не к исцелению зла, а только к временному сокрытию его. Блез Паскаль

    ОтветитьУдалить
  9. Можно сделать параллель с переливанием крови. Свидетелей, мягко говоря, ненавидят за позицию не переливания. А как же, мы подвергаем жизнь опасности, а они спасают ее, переливанием. Но на самом деле, просто отсрочивают смерть. Свидетели конечно же за качественное лечение, но когда дело касается четкого повеления Иеговы воздерживаться от крови, этот мир любыми средствами якобы спасают жизнь, но в действительности это не так, как ни парадоксально это звучит.

    ОтветитьУдалить
  10. Спасибо,друзья,за полезные мысли...

    ОтветитьУдалить
  11. Из диалога:

    -Я всё знаю, мне ничего не надо...
    -Но Вам безусловно небезразлично Ваше будущее?
    -Да, без разницы...
    -А что Вы делаете, когда заболеваете?
    -Лечусь конечно..
    -А зачем, если будущее без разницы?
    -Ну, хочется еще немного протянуть...
    -А немного это сколько?
    -???
    -????

    ОтветитьУдалить
  12. В школе все мы писали сочинения. Сначала на черновике. Помарки, ошибки, исправления- все можно в пробном варианте, ведь потом все перепишешь красиво и правильно.Наша жизнь сейчас тоже напоминает мне черновик, где наспех пытаешься набросать план жизни...пока не прозвенит звонок. И нет времени переписать все красиво и правильно... Но есть у Бога чистый лист, на котором писать можно вечно, и я очень хочу его получить...

    ОтветитьУдалить

Отправить комментарий

Действует премодерация. Не пропускаются комментарии: агрессивные, неадекватные, провокационные, на иностранных языках, не по теме статьи, повторные в той же статье (каждый комментатор комментирует только один раз – хорошо подумайте, что хотите сказать!), в ответ на другие комментарии (комментируйте статью, а не чужие комментарии). Комментарии не предназначены для дискуссий и дебатов. Подробнее об этом здесь. Для дискуссий и вопросов личного и технического характера, пожалуйста, используйте почту или другие виды личных сообщений. Если ваш комментарий не опубликован, не ругайтесь об этом в комментариях (это не поможет), а напишите мне по почте или другим способом. Весьма вероятно, мы сможем решить проблему, и ваш комментарий появится.

Популярные сообщения из этого блога

Человек для вечности

Без участия в Вечере нет спасения?

Библейские загадки

Кому нужно 8 марта?

Примеры искажений Синодального перевода

Все темы блога

Показать больше

Написать автору

Имя

Электронная почта *

Сообщение *